(События в мире Богов)
Единый язык
После того Заседания, названного впоследствии «Собранием компромиссов», минуло какое-то время. Как уже упоминал, время Богов и время других существ отличаются, поэтому сказать точно, сколько миновало по земным меркам, здесь не представляется возможным. Да и дальше в повествовании понятие времени будет весьма размытым, примерно, как понятие времени во сне.
После встречи с Исполинами я провел ряд мероприятий с существами разных уровней. Посетителей в своем Доме на Окраине принимал все меньше. Был занят подготовкой Помощников. Среди последних были представители самых мощных Эгрегоров — мыслеформенных образований, способных существовать самостоятельно, служить тем и управлять теми, кто их породил. Среди прочих уделил много внимания Эгрегору Языка и Эгрегору Письменности, поскольку с ними предстояло довольно плотно взаимодействовать в земной реальности.
На самом деле в персонифицированном виде оба эти Эгрегора больше походили на каких-то древних магов-звездочетов, нежели на культурнопросвещенных Повелителей знаний современности. Хотя Эгрегор языка был старше и солиднее, но на вид он не далеко ушел от собрата. Так же переминался с ноги на ногу, так же подбирал нужное слово, так же жестикулировал, если хотелось подкрепить слова эмоциями. Оба носили длинные цветастые мантии, колпаки с высокими острыми концами, оба из-за своей постоянной подвижности гораздо чаще стояли, чем сидели. Но в тот раз я все-таки вынудил их сесть в кресла, пристроенные неподалеку от аккуратного, глубокого очага, обложенного фигурными, выпуклыми рельефами, отливающими цветным лаком. Оба они в таком положении чувствовали себя неловко. Чтобы расслабить, я сразу начал с того, что им понятно и близко. Разговор пошел о скорых взаимодействиях с ними и многими их помощниками, когда я буду там, на Земле. Внимательно выслушав вводное слово, после некоторой паузы, Эгрегор языка спросил:
— Уважаемый Посланник желает владеть несколькими языками, или для выполнения надлежащих работ требуется только один?
— Я уже виделся с Эгрегором языка, который мне нужен. Имею в виду русский. Он довольно славный малый. Примерно на одну десятую состоит из очень метких выражений, которыми в полной мере вряд ли владеет хоть один из говорящих на нем. Непростой, конечно, язык, но глубокий и адекватный. Думаю, мне его вполне хватит.
— А как же другие народности, которые не владеют этим языком, их снова нужно будет «просвещать»?
— Почему же снова? Территория, которая становится ареной действий, простирается на один из самых больших непрерывных участков суши. На этой территории проживает достаточно большое количество народностей, и все они в той или иной степени уже «русифицированы». Видите ли, как выяснилось, оказалось проще обучить эти народы русскому языку, чем обучить языкам этих народов меня.
Эгрегоры не сдержали коротких смешков. Они-то великолепно знали, что за моей шуткой стояла весьма нешутейная реальность, достигнутая довольно жесткими мерами. Улыбнувшись в ответ, я продолжил:
— Народы, входящие в СССР, объединялись только с одной целью. Да, и вы, Эги, знаете это как никто другой. С целью привить им знание одного языка, того языка, на котором приду разговаривать с ними я. Собственно, такое происходило и ранее. Вспомните Вавилон, Римскую империю, других. Это ментально-астральный базис, платформа для единения нескольких, по сути, очень разных этносов. Как только цель будет достигнута, — настанет естественный процесс разъединения. Ведь культурно и этнографически они совершенно не единый народ. У них история и то не вполне общая: одни все время смотрели на запад, другие на восток, третьи — в Азию. Стоит отпустить натянутую резиночку, как они тут же разлетятся, каждый в свою сторону. Но только для того, чтобы почувствовать неполноценность друг без друга, и как результат вновь слиться воедино, причем в гораздо более обширную и крепкую конфигурацию. Никто сейчас не сможет дать общую на всех, объединяющую базу: ни политики, ни завоеватели, ни экономисты, ни просветители. Все уже попробовали свои силы. Пришел мой черед.
Эгрегор письменности внезапно выпрямился в кресле, словно оно стало неудобно.
— Если весь вопрос в объединении этносов, то не проще ли было прийти к англоговорящим народам? Распространенность этого языка гораздо шире. Тогда твое учение и проповеди сразу же будут понятны народам самых различных стран, разнесенных едва ли не по всем континентам.
— Твое предложение заманчиво… но неразумно. Выражать английским языком высокий Дух Наития — это что-то с чем-то. — Я не сдержал улыбку. — Но если серьезно, то тут возникает ряд нюансов. Один, и, пожалуй, самый главный заключается в том, что территориально англоговорящие страны отданы моему, я бы так сказал, идейному противнику, сосредоточенному на эфирно-телесных интересах. На нем лежит несколько иная задача и миссия. Он создает не дух, а материю и зависимость от нее всеми возможными способами. Именно он поработил сейчас большую часть мирового простора по той самой причине, что настало время Делателей-Не-Духа. Они должны исчерпать все свои самые великолепные возможности, чтобы в итоге… поставить их результаты на службу нашим замыслам. Обычно я называю этого монстрика Левшой. В том смысле, что он управляет Левыми Ополчениями Сфер Рассудка. Вы должны знать его под именем Азазаля. В людях это чаще всего проявляется как Вспомогательная Сила (принцип левой руки), левое полушарие мозга и так далее. Это не такая уж страшная и вредная сила, но только до той поры, пока у нее нет первенства, главенства в управлении. В свое время очень многие сосредоточились на этом Азазале, и получился мир, который мы имеем: показное великолепие при абсолютной распущенности и извращенности как чувств, так и мыслей.
— Очень напоминает поведение женщины, — вставил Эгрегор письменности, бросив лукавый взгляд на друга.
— Не совсем. Поведение — возможно, но не саму суть женщин. Левша, он же Падший Рассудок, конечно, имеет над ними достаточную власть, ведь именно он внушил желание придумывать разные украшения, влекущие женщин на поприще бесконечного самолюбования, а значит и в мир иллюзорной конкуренции. Но, на самом деле, Азазалу глубоко безразлично, кто отдаст ему полное предпочтение: мужчина или женщина, ему без разницы, кем понукать. Английский язык, как способ оторвать интеллектуальную часть от душевной — целиком и полностью его порождение. В этом смысле он представляет собой простой и надежный инструмент притупления богатых оттенками душевных проявлений, не более и не менее. Точнее, притупляет не он, а Левша, ну, а внешне это отражается, в первую очередь, именно на языке. А, как известно, чем примитивнее явление, тем оно более распространено. Отсюда такая разбросанность английского языка, его обширность, и отсюда же — почти полная бесполезность для моих нужд. Таким языком принципиально невозможно выражать суть моей работы, так как она значительно глубже по происхождению, в нем нет соответствующих эквивалентов. Я, честно говоря, не завидую тем, кто когда-нибудь будет переводить мои речи, труды и Откровения на этот язык.
— Выходит, большинство родившихся там, в этих странах, уже обречено быть твоими оппозиционерами?
— Ну, почему? Главные посты, разумеется, займут ставленники Левши, их много, но отнюдь не большинство. Выражать мой дух и понимать его — разные вещи. Проблемы будут у тех, кто захочет выражать там мой дух. У тех же, кто захочет его воспринять, проблем не будет: дух выше слова, и такие люди будут чувствовать его раньше, чем начнут оформлять чувства в слова. Им просто придется работать над образом мышления и, следовательно, над языком.
— Теперь понятно, — кивнул Эгрегор письменности и, как бы передавая инициативу другу, бросил на того вопросительный взгляд.
Эгрегор языка все это время еле заметно кивал. Его задумчивый, слегка отстраненный вид выдавал почти полное согласие с моими доводами, добавить что-либо оригинальное было трудно. Стакан с напитком, который он до этого держал в левой руке, незаметно превратился для него в объект для наблюдения. Он пристально всматривался в его хрустальные, отливающие оранжевым цветом грани, потом переводил взгляд на руку и, думая о чем- то своем, совершал еле заметные движения пальцами. Я понял, его эксперименты и пояснил:
— На тех, кто создан в процессе эволюции сознания или даже в процессе инволюции, законы и методы Левши тоже распространяются, можешь не проверять. Твоя левая рука тоже не ведущая, владеть ею, как правой, без специальной тренировки не получится. С вами дело обстоит почти как и с существами простейшими: лярвами, астросомами и прочими элементарными духами. Левша не имеет возможности влиять на вас напрямую, он это делает косвенно. Ведь вы не вечно были такими и не вечно такими будете. Для вас тела Эгрегоров — это как телесная оболочка для человека, то есть, если умирает, скажем, язык, это вовсе не означает, что Эгрегор ЯЗЫКА перестает существовать. Он свободно может переселяться в Иные Формы, подходящие ему по сути. Не так ли? Вспомните Латинский язык, одновременно перекочевавший в итальянский, занявший пост государственного в Ватикане и ставшего ключевым в медицине. По-моему, парень неплохо устроился на новом поприще, не находите? Или взять для примерацерковно-славянский, на котором идут службы в русской православной церкви. Вот именно эта гибкая способность к жизни и процветанию языка, на котором никто не говорит, и положена в основу Моего Нового Построения, которое будет в скором времени создаваться на уровне объединенных Миров.
Эгрегор языка сразу же отвлекся от стакана. Взгляд его загорелся, как у человека, которого задели за живое.
— Ты хочешь сказать, что идешь не просто давать новые законы жизни, но еще и что-то существенно менять? Интересно, что именно.
— Ответ лежит прямо перед вами. Мы ведь сейчас говорим о языке. Я поменяю язык духовных понятий. Даже правильнее будет сказать «языки». Обычно Силы создают любой язык путем взаимодействия с человеком и его сознанием. Это взаимодействие происходит стихийно, почти бесконтрольно и, как результат — неэффективно. Соответственно, такой же получается и окружающая действительность. Одно начинает противоречить другому, начинается конкуренция и борьба, все вместе трудно увязать в единую систему. А когда увязывание происходит в понятии «государство», то такое уродливое построение вызывает только грусть и апатию. Формально объединяются силы и понятия, которые и порознь-то еле-еле сосуществуют! Отсюда — двойная мораль и все ее последствия.
В результате все выливается в постоянный недостаток сил и средств для поддержания — отсюда постоянные захватнические аппетиты императоров, царей и халифов. То, что они создали на базе своего языка и сформированных им эгрегорических образов, не соответствует тому, что они могут и имеют в реальном мире! Одни, такие, как Македонский или Гитлер, пытаются воплощать в жизнь амбициозные мифы, другие, такие. как большинство Фараонов и Римских императоров, — мифами пытаются сделать самих себя. В погоне за господством иллюзорных идей и образов они растрачивают свою жизнь, отпущенную им для чего-то большего. Я намерен поступить иначе.
Новая когорта Небесных Управителей
Оба Эгрегора с неподдельным интересом уставились на меня, ожидая пояснений. Они явно не до конца понимали, во что вовлечены, и хотели этот пробел ликвидировать. Их обуревало в эту минуту примерно одно и тоже: смятение и любопытство. Всем своим видом давали понять, что тема их весьма волнует.
— Вы хотите знать, как и что буду делать? Попробую выразить это как можно короче. Силы и Понятия Семи миров, с которыми обычно взаимодействую из Восьмого мира, существуют издревле, они приходили в этот мир, как и все мы. Они жили здесь, проходили школы, решали задачи, создавали миры, мирки, муравейники, страны и города. Большинство из них, так или иначе, всегда или почти всегда понимали и принимали мою Работу как оценочную шкалу их существования. Как я оценю, признав или отвергнув их необходимость и пользу — такими им и быть в этом мире. Это ясно?
Поэтому те, кому бытие дорого, равнялись на меня и мою деятельность, видимую всем без исключения. Не хочу сказать, что так поступали все и всегда. Но стремиться к этому, безусловно, должно было любое существо, осознающее, что в моем лице наблюдает Представителя более Высокоорганизованных миров, выносящего на всеобщее обозрение не себя Лично, а некую Волю Свыше.
Благодаря такому согласию и единоначалию Силы, ставшие Cуществами, могли получить доступ в более Высокие Сферы, так как принять меня — это значило принять устои и нормы стоящих за мною миров и, следовательно, получить в них «пропуск» или «допуск» — назовите как угодно.
К чему веду? А к тому, что именно из этих Существ, которые подтвердили единство мнений относительно Небесной иерархии, ее главенства и справедливости, и будет создаваться Новая когорта Небесных Управителей всех Семи миров. А созданное в Семи мирах, как вы знаете, немедленно начинает материализовывать себя и в Восьмом — на Земле.
И сделано это будет путем создания им Тел Эгрегоров, примерно таких, как ваши. Они получат в свое распоряжение все, что есть у вас: Духовное ядро, тело мысли, тело чувства, силу понимающих и принимающих их на земле людей. Это и есть первое облачение любого Эгрегора. Но в отличие от обычных Эгрегоров, их Духовное ядро сформировано не стечением обстоятельств, не идеей, оно — реальная божественная монада, дух. Это — СУЩНОСТЬ, ПРОШЕДШАЯ ЧЕРЕЗ МОЙ ОТБОР, которая будет облачена в эгрегор, как в скафандр. Именно для этого им в земной жизни требовалась вера в меня во всех приходах на землю — чтоб через это получить ИЗБРАННОСТЬ на Небе.
Теперь наделение их властью и Новыми телами будет происходить сначала через озвученные понятия языка, прошедшие мою проверку на полезность, через цифровые эквиваленты, необходимые для расчета местоположения и свойств каждого, а также через многие другие составные элементы. Это требуется только для того, чтобы они имели возможность воздействовать на землю. В других мирах они будут способны действовать и без этого.
«Ты скоро спустишься на землю. Значит, они уже существуют, и где-то собраны? Где же? — мы не можем представить себе такое обособленное место…», — всплеснул руками Эгрегор письменности. При всем своем спокойствии, он явно недоумевал: «Если они были людьми, то как же станут Эгрегорами, если они станут Эгрегорами, то что будет с ними как с людьми?»
— Все услышанное напоминает мне заговор или мятеж… Осведомлены ли Иерархи-Исполины о твоих намерениях, и как твоя Когорта, с ее намечающейся властью, увязывается с их правами и обязанностями? — в свою очередь выдал Эгрегор языка. Он, в отличие от своего товарища, был очень возбужден и даже нервничал, видимо, понимая всю ответственность. Почувствовав, что в комнате становится тесно от сужающихся и концентрирующихся в атмосфере эмоций, я постарался беззаботной улыбкой дать понять, что переживать не о чем, все по плану. Но тут же, не сбавляя оборотов, продолжил гнуть свое:
— По поводу места могу сказать, что именно потому вы и приглашены, что вас это тоже касается и касается достаточно серьезно. Именно о месте вам и придется позаботиться. Несколько тысячелетий назад я как-то говорил об этом, но вы тогда не обратили особого внимания на мои слова. Теперь нужно вспоминать и наверстывать. Видите ли, тела Эгрегоров получат не люди, а души, которые когда-то приходили на землю людьми, это нужно различать. Причем, повторяю, это их временные тела, необходимые на определенный срок Работы. Помните, как в одном знаменитом Писании там, на земле, читают: «И увидел я престолы и сидящих на них, которым дано было судить, и души обезглавленных за свидетельство Иисуса и за слово Божие, которые не поклонились зверю, ни образу его, и не приняли начертания на чело свое и на руку свою. Они ожили и царствовали со Христом тысячу лет»*.
Что же касается Богов… Они не владеют полнотой информации, а ставить ли их в известность — решаю я сам. Своим поведением они зачастую отбивают у меня такую охоту. Но для них, справедливости ради, у меня тоже приготовлено достаточно ответственное место и Работа. Говорить им об этом рано — создадут много помех. Я им не враг, но и не благодетель, которого можно подкупить парочкой благородных трюков. Ущемлять чьи-либо интересы не собираюсь, однако же свои интересы, вернее, интересы Того, кто сделал Свои Интересы и моими (речь о Моем Небесном Отце), тоже кому бы то ни было подчинять не намерен. А там будет видно, кому что предуготовано Свыше. Не так ли?
«Возможно. До нас дошли слухи, что на Заседании Исполинов ты устроил повальную шокотерапию. Это только начало данной политики или — уже итог?» — продолжал с сомнением в голосе Эгрегор письменности.
— Продолжение. Думаю, кому это дано, тот давно уже понял, что других вариантов взаимодействия не предвидится, так как движение вперед — это не то же самое, что топтание на месте. Они привыкли стоять и создавать видимость действий, им трудно отделаться от ощущения беспокойства, так как я несу волну реформ и обновлений на всех планах бытия самим фактом существования моих идей и взглядов. Они же лишь создают иллюзию движения, так как меняют все не по существу, а по форме: постоянно сдирают одни обои и наклеивают другие, стекло заменяют пластмассой, поднимают октановое число бензина взамен обычной солярки, вместо дров и навоза жгут газ, и все в таком духе. И все это выливается в суету и постоянные проблемы, без какого-либо существенного продвижения вперед. Все мнимые улучшения прямо пропорциональны заботам, связанным с их обслуживанием! Неужели не понятно, что такая деятельность — лишь повод для бесконечного рабства бестолковых деяний! А ведь когда-то я говорил куда уж более откровенно: «Таинственен путь деяний. Кто видит действие в бездействии и бездействие в действии, тот — мудрый среди людей; он связан с Высшим, хотя и занят разнообразной деятельностью. Того, чьи начинания лишены желания чувственного наслаждения, чьи последствия действий сожжены огнем знания, того ученые называют мудрым. Оставив привязанность к плодам своей деятельности, всегда удовлетворенный и ни от чего не зависимый, он не совершает действий, хотя и занят деятельностью. Свободный от желаний, обуздавший свои мысли и разум, оставивший чувство собственности и действующий лишь для поддержания тела, он не вовлекается в грех»**.
Вы не находите, что без Замысла моего Отца все начинания вообще смешны и нелепы, потому что изначально лишены смысла? Всё — сплошь суета и иллюзорность! Вам ли не знать? Можно просто все живое взорвать ядерными бомбами, планету расколоть метеоритами и некому будет рассуждать: нравственно это было или нет, хорошо или плохо. Какая разница — когда ничего не будет после нас? Какая тогда разница — как было? Жизнь, как духовно-материальную составляющую Непрерывного бытия, ценить разучились. Это самое страшное. Лишили себя настоящей вечной жизни, настоящей вечной морали, настоящего будущего! — Здесь я усмехнулся, увидев как Эгрегоры напряженно вскинули брови, их колпаки чуть не съехали на затылки. Казалось, что мухи, имеющие неосторожность приближаться, тут же улетали, как ошпаренные, наэлектризованные их переживаниями. Пришлось продолжить менее напористо.
— Понять Исполинов можно, но стоит ли уделять им слишком много внимания, сил, времени? Никто ведь не запрещает топчущемуся на месте самому начать идти, двигаться. Лишь сам процесс показывает, что он собой представляет, а не наши домыслы. Нельзя судить о чем-то, не начав это делать. И какой смысл чего-то бояться, если перемены неизбежны, не одни — так другие! Мы можем выбирать. И раз я появился снова, значит и такого выбора кто-то уже достоин, понимаете?
Разговор еще не был окончен, как вдруг был прерван Докладывающим в изумрудного цвета свободном одеянии. Он оповестил о том, что Первый Круг Исполинов приглашает Эгрегоров на званный обед. Мы переглянулись.
*Откровение Иоанна Богослова, гл. 20, ст. 4.
**Бхагавад-гита, гл. 4, ст. 17–21