(События в мире Богов)
Исполины
Когда меня «пригласили» на Совет Исполинов, все было давным-давно решено. Но дело здесь не в поспешном решении выпроводить меня в земной мир. Я был готов к такой развязке, сам ее ждал и планировал. Но прыгать в гущу событий огульно и наобум было бы безрассудно. Я так давно не опускался в Восьмой мир, что все успели подзабыть ЧТО ТАКОЕ ВОПЛОЩЕНИЕ АВАТАРА В ЗЕМНЫЕ УСЛОВИЯ. Почему-то многим мое пришествие ошибочно представлялось чем-то вроде выброски отчаянного десантника в заданный квадрат, в надежде, что он один победит целую вражескую армию. Так представлялось это многим людям, потому что так позволили себе думать и некоторые Боги.
Мне требовалось напомнить, что это такое в действительности, по нескольким причинам. Во-первых, как мне казалось, они предвкушали некоторое облегчение от Моего Нисхождения в земной мир, обусловленное прекращением активной деятельности в их рядах. Во-вторых, они думали, что чем менее подготовленным снизойду на землю, тем больше у них будет свободы, и, соответственно, возможностей ограничивать какими-то рамками мой пыл. В-третьих, они явно затевали очередные реформы, о которых не хотели говорить, пока я находился рядом и мог повлиять на процесс в не совсем желательном русле.
В общем, как ни крути, пора было устроить хорошую головомойку, дождавшись, когда они совершат опрометчивый шаг не в направлении Всеобщего блага. Зная их хитрую способность подстраиваться под что угодно, я сознательно не открывал всех планов, ставя перед каким-то важным выбором в самый последний момент, когда расчет или хитрость уже не успевали помочь.
Так было и теперь. И если они в порыве своих амбиций снова совершат что-то явно идущее вразрез с Замыслами моего Отца, то потеряют статус неприкосновенности. И тогда, согласно тем самым Законам моего Отца, это означало бы, что я получил полную власть над ними и могу неограниченно разделять и соединять их вотчины. Это было бы естественно, закономерно и логично. Ведь я получал бы власть не сверху, а снизу. На самом деле большой необходимости в этом не было, но с тех пор как Визирь Урагана стал явно избегать меня, стало интересно, что же он там затевает, и хотелось предугадать, что из этого может получиться.
Ни о каком глобальном Самоволии, разумеется, не могло быть и речи, но вот частные поступки Служебных Сил носили все более непредсказуемый характер. Я должен был успеть хотя бы частично поставить все на свои места, чтобы знать, что не попаду в совсем уж неблагоприятные условия, без тыла, базы и помощников. В сложившейся ситуации требовалось много выдержки и такта, нужно было хотя бы частично открыть глаза Богам на мои поступки. Но лишь настолько, чтоб никто не понял главного и не захотел сработать на опережение.
Я стоял между двумя огромными точеными, отливающими золотом колоннами. Они уходили так высоко в небо, что не было видно вершин. Чуть поодаль стояли еще два десятка точно таких же, на каждой из которых знаками было изображено великое множество историй Седьмого Мира. Я отлично знал все эти истории, хоть и писались они на протяжении огромного количества Витков. Но, в отличии от Богов, мог позволить себе и «забывать» их, когда мне не хотелось считаться со всем этим пафосным самодовольством. Пол из мягкой пушистой драпировки, отчасти напоминал ровно и довольно низко обрезанную траву, которая то и дело меняла свои оттенки, волнами переходя из одного конца белоснежного зала в другой.
Да, это был огромный зал Обсуждений. Место, всегда служившее единственной Святой Обителью в здешних местах, где могли приниматься как
Относительные, так и Окончательные решения. Приглашение именно сюда было, таким образом, не случайным. Осмотревшись, я обнаружил, что с первых же мгновений появления меня уже ждали. Я был, по своему обыкновению, один. Ко мне неторопливыми степенными шагами приближались Хранители Обители, вшестером.
Когда трое поравнялись со мной, позади них послышался звук натянувшейся до предела струны, в тот же миг раздался глухой хлопок, и они приняли свой естественный вид: лощенных, отливающих разными оттенками, полуптиц-полулюдей. Спереди и сверху люди, сзади и снизу — птицы. Таков уж был порядок: каждый вынужден был при мне немедленно обнаруживать свою Суть. И внутреннюю и внешнюю. Это было не мною заведено. Так захотел Небесный Отец. Если этого по какой-либо причине не происходило, то, как правило, мне приходилось вступать в схватку с «маскирующимися», в результате чего они все равно становились теми, кто они есть, но с существенными моральными и энергетическими потерями. Все знали это правило, и никто не осмеливался его нарушать. Во всяком случае те, кто сталкивался со мной близко. К тому же это правило я всегда приносил с собой и на землю. Правда, там было несколько сложнее ждать от окружающих его непререкаемого исполнения. Зато благодаря именно ему почти сразу у вступавших со мною в контакт происходили развязки. Каждый показывал, чего он стоит.
Подождав, пока все шестеро станут собою, «подчистят перышки» и окажут соответствующие знаки уважения, затем, я в свою очередь, поприветствовал их.
— Доброго дня. Рад видеть вас в добром здравии. Каковы на сегодня планы, лорды Хранители? Могу надеяться, что Совет Исполинов не заставит себя долго ждать? — с моей стороны это было наглостью, так как великолепно знал, что меня позвали не в пустой зал, но сразу нужно было показать, что пришел сюда не как проситель, вызванный «на ковер».
— Разумеется, ваша ПервоСветлость (примерно так переводится эпитет их обращения к носителю Первосвета). Все готово, осталось соблюсти небольшие формальности. Сегодня вы будете иметь возможность разговаривать со всеми Иерархами, они преисполнены патриотических чувств и готовы оказывать вам всяческую поддержку в предстоящей работе — ответил за всех один из «пернатых» друзей.
— Ну, это мы посмотрим. А пока проводите меня в Зал и давайте сигнал к началу, рассусоливать некогда. Да, — обернулся я, — и сколько вас можно просить: обращайтесь ко мне как-нибудь попроще, а? Ну, например, — Твоя говнистость!
Все шестеро вскудахнули от смеха. Они знали мою склонность к иронии и юмору, но сейчас я перегнул палку явно, и они понимали, что тому причина — как раз протест против лицемерности этого Собрания, формально собранного для помощи, а фактически направленного на скорейшее избавление. Поэтому, прыснув, тут же стыдливо отвели взгляды.
Примерно так происходили все предисловия к Заседаниям: словом больше, словом меньше, ничего существенного, сплошные церемониальные манипуляции. Впрочем, Хранители на большее и не были уполномочены, им нужно было только встречать приглашенных и провожать их к месту Собрания. Можно было, разумеется, появляться и без их участия, но выглядело бы это как-то по-детски, несолидно. Ведь Исполины — любители Торжественности и патетичности, основанных на их чрезмерном уважении к себе. Если бы кто-то заявился без приглашения и провожатых, да еще прямолинейно сказал: «Привет, очковтиратели!», они бы, наверное, не только перестали уважать самих себя, но и вообще с горя поубивались. Впрочем, второе, им если и грозило, то лишь в моральном аспекте.
Чтобы не выбивать у них почву из-под ног (а значит взваливать всю ответственность только на свои плечи), и не создавать лишних и несущественных противоречий, я соглашался действовать по их представлениям. Их царем я не являлся, чрезвычайного уважения и безропотного послушания не требовал. Предпочитал сосуществовать с ними, так как они входили в структуру Изгоя и должны были удерживать баланс между Теми Силами, которые чувствовали за мной, и Теми Силами, к которым я бесправно опускался всякий раз, когда воплощался на земле человеком.
Старшим над ними был Визирь, — «Визирь Урагана», как я его называл за глаза за буйство и неуправляемость. Раньше его называли то Зевсом, то Одином, то Перуном, то Индрой, сейчас же все чаще зовут «Господом Иисусом Христом» или «Незримым Буддой», или даже «Иеговой» (Не путать с Яхве!). Под всеми этими названиями подразумеваются мифологизированные образы, возведенные в ранг Богов. Фактические же, реальные хозяева мира — Боги никуда не делись. Их не заменили и не сместили, — локальный мир пока еще не в моей власти. Вот и пришлось им, считаясь с моими последователями, примерить на себя одежку из этих Образов. В конце концов, какая им разница, как их называют, главное — чтоб служили, верили и поклонялись. И хоть эти слова сами по себе выражают совершенно разное, Визирь Урагана давно присвоил право принимать это в свой адрес, так как именно он и его сподручные работали над созданием этих божественных по виду, но бесполезных по сути Образов. А то как они реально обеспечивали все формы и процессы жизни — оставалось за кадром, на этом внимание не фокусировалось, чтобы люди случайно не проникли в их секреты.
К настоящему Иисусу или Будде это не имело абсолютно никакого отношения. Такие личности переставали существовать — как только умирал их земной носитель. Визирь Урагана знал это, но между нами был негласный договор — он оформлял мои построения на земле, как умел и как ему нравилось. Просто в виде памяти о моих делах, которая с течением времени имеет свойство приукрашивать события и обрастать легендами и домыслами. Я же, благодаря ему, оставлял за собой право периодически заменять то, что было сделано ранее. И таким образом, не зависел от своих детищ, которые быстро превращались не в моих, ведь Визирь Урагана все делал «под себя». А был он большой любитель помпезы, вычурности, раздутого самолюбования, всего, что я на дух не переносил. Моя простота и непритязательность им в считанные годы превращалась в храмы, обряды и иерархии.
И действительно, Иегошуа Ханоцри (реально живший человек) и Иисус Христос (мифологизированный образ), Сиддхартха Шакъямуни и Извечный Будда различаются так же сильно, как личность и понятие, искусственно объединенные культом поклонения. Я же, как личность, ни в каком поклонении никогда не нуждался, что и подчеркнул однозначно, когда был на земле Мухаммедом. Ну а понятием я вообще никогда не являлся. Ведь основной упор всегда был именно на том, что я могу сделать человеком. И этим- то подавал пример. Обожествлять меня — значило не признавать такого примера, не желать ставить себя на мое место, лениться работать над собой и своей жизнью, перенося это в заоблачную высь и делая недосягаемым. Мухаммед, как известно, категорически запретил изображать что- либо божественное и поклоняться ему, хотел предотвратить эту неизбежную тенденцию превращать человеческое в сверхъестественное, делать его вне жизни находящимся. Боги же, в отличие от меня, не горели желанием быть людьми, поэтому им было важно как раз поклонение, а не работа людей над собой. Таким образом, миф давал адептов Богам, реальность — мне.
Принято считать, что человек в духовном плане всегда получает связь с тем, к чему обращается. Например, если он молится, упоминая имя Иисуса Христа, то автоматически именно Иисус оказывается с ним на связи. Это большое заблуждение. Все зависит от степени понимания того, к чему или кому человек прибегает. Если он верит в образ, а не в реальную личность — именно с образом он дело и имеет, как только что было описано. А если он понимает, как все обстоит на самом деле и обращается к Личности, то должен будет встретиться… верно, — с самой личностью, которая — живой человек. Например, ребенок, считающий, что раз он обратился к Санта Клаусу, то именно тот положил ему под подушку подарок, мягко говоря, красиво обманывается. Роль Санта Клауса играют те, кто не хочет его разочаровывать — родители. Но когда ребенок подрастет и осознает, как все обстоит на самом деле, он пойдет в магазин и купит себе то, что нужно, зная фирму производителя, название предмета и его стоимость. Вот и получается, что именно степень осведомленности играет решающую роль в том, с чем будет иметь дело человек — с мифом и сказкой или с реальностью. Миф красив, но недействителен. Реальность проста, но перспективна. Выбор — за человеком.
В связи с этим нелишним будет уточнить, что слова «сатана» и «дьявол» не являются прямыми синонимами, как многие по неведению полагают, и они отнюдь не обозначают какую-то бессмысленно безбожную жестокость. Эти условно негативные эпитеты принадлежат Верховному Богу локальной Вселенной и его Главному помощнику: имя Сатана, фактически, имеет отношение к Первому лицу Семи миров — Прототему, называемому мною — Изгоем; имя Дьявол имеет отношение, скорее, к Самаэлю, так как Сатана — это идеолог, Дьявол — исполнитель. Следовательно, Сатана — это Изгой, а Дьявол — ближайший его сподвижник и слуга, который не совершает самостоятельных действий, а поступает так или иначе лишь в угоду своему Царю. Визирь Урагана же в этой системе являлся Премьер-министром Прототема в Седьмом мире. Под началом которого были семьдесят два министра. Этих министров-Божеств я называл Исполинами и к ним-то сейчас явился.
Сам себя Визирь Урагана титуловал просто: Отец Седьмого монолита, по совместительству Царь первого Завета с Архонтом жизни. Под Архонтом он подразумевал Прототема. Его подчиненные обращались к нему еще проще: Глава Истины Мира Сущностного, Царь-Управитель Седьмого Измерения, Владыка проявлений Окутывания и Сфер назидания. Он же обращался ко мне весьма витиевато: Сын Неопределенности. Под неопределенностью он, видимо, подразумевал Моего Небесного Отца, почувствовать которого, а уж тем более увидеть, было для него и его представителей непосильной задачей. Однако сомнений в том, что эта «НЕОПРЕДЕЛЕННОСТЬ» выше всех их представлений и возможностей, давно не возникало, поэтому я и мог держаться особняком даже и в Восьмом — земном мире. Впрочем, здесь, в Седьмом мире, мне не приходилось много и так усердно доказывать свои права и достоинства — они излучались и были всем великолепно видны. Но большинство их так же не понимало и не могло классифицировать. Объяснять же что-либо или пускаться в Завоевательные походы со своими Войсками нужды не было — эта структура устраивала меня именно в том виде, в котором она сейчас существовала. Тем более, что влиять на нее зачастую приходилось не только находясь в ней, но также из земных условий, подтверждением тому станут некоторые эпизоды земной жизни.
Когда Хранители достигли невидимой границы в Центре Зала, видение мгновенно сменилось на более детальное и я смог рассмотреть Зал глазами присутствующих. Оказывается он давно заполнен до отказа: вокруг, по типу амфитеатра, на высоких резных скамьях с удобными мягкими спинками, расположенными словно бы лесенкой в высоченный прозрачный потолок, восседало множество народу. Хранители тут же скрылись. Опытным глазом я оценил количество присутствующих примерно в полторы тысячи. Исполины сидели в первых рядах. Дело в том, что мне и раньше доводилось общаться с большими массами народа, и визуально мог определять его количество, вплоть до миллиона. С большим количеством обычно не имело смысла взаимодействовать одновременно. Когда-то в далекой юности, когда еще рос и развивался в Верховных Обителях — Двараке и Прииске, часто проводил тренировки на внимательность. Порой так: окидывал взором поле, затем, подумав, говорил, сколько на этом поле травинок, листочков, камней и так далее. Послушные работники-друзья тут же производили реальный пересчет, а это было очень просто, так как бесконтрольности не было и в помине, и потом поправляли меня, если ошибался. Благодаря многочисленным таким тренировкам и упражнениям, мне легко удавалось определять не только количество травинок на бескрайнем поле, но и возраст каждой из них, степень развития, процент «старого» и «молодого» «населения», количество сортов, даже настроение и обстоятельства жизни самых выдающихся особей. Я слышал каждую из них, понимал их нужды, реагировал на них. Это были мои детища, и невозможно было обходиться с ними иначе, кроме как обходится родитель с детьми.
Сейчас ситуация была не та. Семьдесят два Исполина-Бога, сидящие на ближайших скамьях, разумеется, происходили от меня. Как и все прочее множество находящихся в этом зале существ. Но они об этом уже не помнили. Они рождены в сложный период раскола, когда часть меня самого, получившая в процессе творчества, самостоятельность, захотела отгородиться. Их вид представлял собой диковинное зрелище, которое весьма соответствовало термину «исполины». Они были огромного роста. Значит, до них раз в сто медленнее, чем до меня, все «доходило». Ведь требовалось гораздо больше усилий и времени, чтобы донести Дух до каждой их клеточки, до каждой составляющей их Силы. Процессы их жизнедеятельности были, таким образом, весьма растянутыми и замедленными. А со стороны это казалось Невероятным долгожительством. Их бессмертие было ничем иным, как медленной жизнью. Я знал срок этой жизни. Вообще все о них знал, в то время как они о себе знали очень и очень мало. Но снаружи все казалось наоборот, потому что я помалкивал, а они трактовали существование на свой лад, ведь никто здесь не мог им перечить хотя бы даже потому, что никто их не переживал! Именно об этих Исполинах сохранились свидетельства в «Книге бытия»*, как о вступавших в отношения с дочерьми человеческими под видом «Сынов Божиих».
Претензии
Желая лишний раз убедиться в правоте понимания их намерений, а заодно внести в ситуацию немного юмора, обнажив чопорность этих Великанов, еще на ходу я начал речь, не давая им опомниться:
— Я подхожу к трибуне и первым с речью встает, разумеется, Визирь Урагана. Он приветствует меня и передает тут же слово, — здесь я оглядываюсь, нахожу кого-то в зале и продолжаю — Зибогу-Отправителю. Зибог говорит, примерно, следующее: «Все мы верим в необходимость твоего вмешательства, так как ты приходишь с Высот куда более Высоких, нежели те, которых достигаем мы, но нам бы хотелось знать, как мы будем на этот раз с тобой взаимодействовать. Прошлый раз, когда приходил на землю Мухаммедом, ты не поставил нас в известность относительно многих своих шагов, и то, что произошло в мире людей, еле-еле обрело вид очередной религии. При этом ты, если можно так выразиться, выбросил на помойку истории триста шестьдесят довольно исправно действовавших Богов. Каждый из нас неплохо приспособился к их существованию и благодаря им мог манипулировать душами и сознаниями. Ты вмиг лишил нас этих привилегий, прав и достижений, не позаботившись о последствиях. В результате этого, фактически свыше тысячи лет мы оправлялись от твоего удара, чтоб хоть как-то восстановить равновесие… Весело было нам. А уж каково человекам! Именно потому, что ты низложил Богов, теперь земляне подведены к крайней точке безобразного безбожия, ведь представленный тобою Бог, которого ты назвал Аллах, так и не вступил в свои полноценные права управления жизнью! Что же ты наделал — Богов низвергаешь, а взамен ничего так и не даешь?! Может, хоть на этот раз ты введешь нас в курс дела относительно того, как будешь действовать и почему именно так?» — на этих словах Зибог садится, а я, краснея и запинаясь, начинаю оправдываться…
Здесь я остановился и подождал реакции собравшихся. Она была предсказуема.
Заседающие, в буквальном смысле слова, раскрыли рты и переглянулись. Было ясно, что эту заветную тему они не собирались выносить на поверхность, но именно она волновала всех. Зибог — Светло-русый, добродушного вида старичок, опирающийся о пол посохом с сухими корнями, заулыбался в желтоватые усы. Высказанные, якобы его устами, мысли доставили ему некоторое удовольствие уже тем, что он становился как бы вне всеобщей неловкости от столь нелепого обстоятельства. Немного оправившись, неподалеку встал Визирь Урагана. У него был сильный громкий голос, но он странным образом умел понижать его и вообще маскироваться под хитрого, добродушного дедугана.
— Мы знаем твои странности, Сын Неопределенности, и в этот раз ты снова превзошел все ожидания. Не хочу сказать, что мы не думали об этом, но уж говорить точно не собирались.
В зале послышались смешки.
— Ты как всегда работаешь на опережение событий. Ну да ладно, раз ты задал именно такой тон, будем откровенны до конца. В конце концов, твое дело — наш общий интерес. Это люди там, внизу, могут наивно полагать, что ты — один из них, мы-то знаем, чем твоя непритязательность оборачивается, и как нелегко ее расхлебывать! Ты как никто другой чреват проблемами. Понабросаешь, понасоришь, а мы потом — наводи порядок!
Он оглянулся, ища понимания и поддержки. Большинство были настроены великодушно, давая понять это подбородками и веками. Снова повернувшись ко мне, Визирь свысока внимательно смерил меня взглядом, пытаясь увидеть ход мыслей и тем самым предугадать следующий шаг. Он явно не желал снова попасть впросак. Метод Богов весьма прост. Они видят мысли как определенного рода свечение и движение. Их колебания, интенсивность и дух — словно ноты для опытного музыканта, по которым тот может воспроизвести то, что они выражают. Или как опытный пианист по звучанию мелодии может определять, какие клавиши фортепиано задействованы, так и Они великолепно чувствуют То, чем порожден тот или иной настрой и, наоборот, по мыслям знают, что за этим последует. Перечисленные показатели и являются, в данном случае, этим звучанием души. Я уловил взгляд и стал думать о чем-то отвлеченном. По его лицу проскользнула тень досады. Вернее, так сказал бы человек. Я видел, что он, не получив желаемого, намеревается найти другой способ извлечь его.
— Твоя судьба, в целом, уже известна Макоши, она хорошо потрудилась, и мы знаем все закоулки. В свое время каждый из нас примет в твоей судьбе участие. Но, насколько известно, ты ведь не ограничиваешься судьбой, каждый раз приносишь нечто, что заставляет по ходу дела перестраиваться и импровизировать. Порой, как мне кажется, это идет тебе только во вред.
Ты вот упомянул Мухаммеда… Скверная история вышла. Помнишь, прошлый раз ты не предупредил, что собираешься после подписания мирного договора с курайшитами совершить Военный поход против них, предопределивший падение Мекки? Мы узнали об этом одновременно с людьми! Это неслыханно! Что мы должны были делать? Только то, что и сделали, — стали собирать против тебя племена и народности Аравии, чтобы уравновесить резко качнувшуюся чашу весов, опустившую наши достижения на этом поприще ниже допустимого. Тогда тебе здорово досталось, даже был момент, когда затея была на краю гибели. Доля уже готовила для тебя запасной вариант отступления — за пределы Аравии. То, что ты победил, было не нами предопределено, это что-то стоящее вне нас, выше и, возможно, справедливее.
На этих словах Визирь Урагана окинул взглядом своих подопечных — не показалось ли им, что он хватанул лишнего. Убедившись, что слова поняты правильно, почесал нос и продолжил:
— С нашей же точки зрения это явный абсурд. Но это та Сила, которую ты постоянно демонстрируешь, за которую мы тебя уважаем и считаемся с тобой. Но считаешься ли ты с нами? Помнится, кто-то говорил, что ему не нужны светская власть и богатства. Припоминаешь? Однако и то и другое пришло к тебе, исходя из религиозных и военно-политических условий, в которые ты нас поставил. Если бы мы не дали тебе в тех условиях власти — то уже и сами остались бы за бортом собственной лодки, которая вдруг оказалась под твоим полным контролем!
Визирь Урагана опять окинул взглядом присутствующих, контролируя их поползновения и выискивая малейшие несогласные взгляды. Затем перешел в открытое наступление, припоминая мне «промахи» моей прошлой земной жизни. — Ты просто уничтожил бы все обычные проявления жизни, все веками созидавшиеся устои! А что оставил бы взамен? Только «Аллах Акбар!»? Народ готов был толпами гибнуть за «Аллаха и его Пророка»! Неслыханно! А как же мы, древняя культура, прочие достижения? Всё — по боку? Ну и как в таких условиях, скажи-ка, можно действовать нам, Богам жизни?
— Обыкновенно. Нужно перестать быть Богами Неволи! Отпустите людей, дайте им понять самих себя.
Не обращая внимания на реплику, Визирь продолжал гнуть свое.
— Загнать в угол тех, кто помогает — это типичный пример твоего поведения в мире людей и Богов, — выдохнул он давно наболевшее. — Ты манипулируешь не только людьми и джинами, но и нами, кто этим управляет — Богами! — Накал жесткости в голосе достиг апогея, он уже не оглядывался, сосредоточив взгляд лишь на мне:
— Если в этом видишь жизненно важную необходимость, без которой невозможно выполнить стоящие задачи, то мы готовы с этим смириться, но, по крайней мере, можно было бы ставить нас в известность относительно таких поворотов в Замыслах. Тогда и мы могли бы предпринимать осмысленные меры, устраивающие все стороны в этой постановке. Нам кажется, это было бы безболезненней и, в какой-то мере, более гуманно ко многим. Как думаешь?
На этих словах Верховный Лидер иссяк и, садясь, подал знак кому-то продолжать. Встал представитель тридцати шести Правящих Кругов. Он был типичным выразителем своего клана: сухощав, бледнолиц, подтянут и имел плоское почти ничего не выражающее лицо. Лисьим голосом он завел:
— Уважаемый Посланник, наверное, хотел бы не только заручиться нашей поддержкой, но и иметь в распоряжении Силы и возможности, которые мы предоставляем своим представителям в мирах? Если так, то мы тоже хотели бы неких гарантий и двусторонних обязательств. А то получается, все идет лишь в одностороннем порядке. В наших рядах это вызывает некоторое недовольство и даже смуту. Не хочу сказать, что это зависть или что-то в этом роде, но непонимание порождает массу домыслов, которые, как правило, ведут лишь к ухудшению существующих отношений. И вообще, почему нужно спускаться в Низший мир, чтобы именно оттуда начинать взывать ко всем Верхним мирам? Не проще ли залезть на трибуну повыше и докричаться оттуда?! Да и стоит ли опять идти вниз. Ваши полномочия давно понятны. Скажите нам, и ступайте обратно, мы все сделаем как надо.
Этими словами оратор выразил заранее подготовленное мнение и был таков. Немного смешно было наблюдать за этой, судя по всему, отрепетированной игрой. Глядя на остальных, я думал: а все ли догадываются, что это — спектакль? По реакции большинства понимал, что далеко не все.
Стало наблюдаться оживление. Великодушие, на фоне которого начал свою речь Визирь, теперь сменилось всеобщим напряжением. Все шло по их плану. Я понял, что меня хотят поставить в зависимое положение, и только ради этого все и затеяно. К смешному добавилось грустное. Проходят века за веками, а у этих здоровенных детин ума так и не прибавляется.
Отодвинув стул на котором только что сидел, и, встав не за трибуну а перед нею, я расстегнул пуговицы пиджака, давая понять, что диспут будет жарким. Внимательно осмотрев ряды, от которых рябило в глазах, тщетно пытался хоть на ком-то остановить взгляд — все напоминали однородную густую и бурлящую массу. Нет, я не искал понимания или сострадания. Мне хотелось видеть хоть в ком-то немного больше рассудительности, чем обычно. Мало ли, может все-таки что-то откладывается от моих слов и поступков…
— Да, судя по всему, вы действительно созрели выпроводить меня… И вам хочется, чтобы я не вмешивался, потому, что тогда ваши Нижние владения останутся подвластны только вам. Ваша откровенность вызывает во мне отвращение. Вы хотите сказать, что пытаетесь понять меня и стоящие за мной мотивы Высших Сил? Почему же тогда вам это непонятно по предыдущим словам и делам? Разве мало было сделано и сказано раньше? Если вам до сих пор что-то непонятно в моем поведении и Работе, то это, прежде всего, ваши собственные недоработки и ваше нежелание менять существующее положение дел, вы не находите? Я бы назвал это бунтом против Бога, которого вы не только не знаете, но и не желаете знать. А многие ли из вас могут похвастаться близким знакомством со мной, как представителем этого Бога? И при этом вы отлично понимаете, что происхожу из каких-то гораздо более Высоких, нежели Ваши, Сфер… Может, вы не желаете знать эти Сферы и планы Существ, их населяющих? Может вас не устраивает политика Высшего мира по отношению к вашему? Так вы об этом прямо и скажите. В мире Отца моего Обителей много, найдется и для вас что-нибудь промежуточное на период, пока будете нужны в своем упрямом качестве. Хотите обособленности — хорошо, но тогда под вами не будет ни одного мира! Управлять будете только друг другом. Этого вам хочется? Ведь вы сами так поступаете по отношению к бунтарям из Низшего мира!..
— А что ты сразу давишь авторитетом своего Бога! Если не хочешь ничего объяснять, то это твое личное дело, но столь далеко идущие выводы делать не спеши. Нам нужно только разобраться: друг ты нам или нет. — Это выпалил Визирь Урагана, вскочив с места и делая оскорбленное лицо.
— Если бы я был вашим врагом, то вас давно уже не существовало бы, милостивый государь.
Вразумление
Мне начинал надоедать тон и направленность разговора, завязавшегося как бы случайно, и я, как любитель практического подтверждения своим словам, немедленно применил их к делу. Не долго думая, достал из кармана платочек и взмахнул им в сторону Визиря. В то же мгновение от платочка не осталось и следа, он просто исчез, растворившись в воздухе. Обычное явление в этом мире. Никто ничего не понял. Видя, что пауза затягивается, я прокомментировал:
— Знаете анекдот? Поспорили там, на земле, русские воры с американскими: у кого работа профессиональнее. Собрали полный зал народа. Американцы вышли и говорят: «Выключите свет на десять секунд». Идет отсчет вслух. Свет включили. Они самодовольно: «Такой-то мужчина с такого-то ряда и места заберите свои часы, а женщина с такого-то места — свою помаду». Зал загудел: «О-о-о!» Выходят русские, одесситы. Оглядели зал и говорят: «Раз, два, три! Свет тушить не надо. Можно подходить по очереди за носками!» Не знаю, кто из вас подсовывает людям эти анекдоты, но их жизненность я обожаю.
Никто не засмеялся, подозревая неладное. В ответ на непонимающие взгляды, я добавил, усмехнувшись:
— Вам здесь, смотрю, так здорово. Надоест, — попробуйте выйти из Зала… — и с этими словами я просто последовал примеру своего платочка.
Через полчаса, когда я появился снова, все было неизменным. Разве что лица заседателей теперь не были столь надменны и высокомерны. Всеобщее волнение достигло апогея. Выход из Зала так и не был найден, несмотря на сверхмогущественные усилия. Двери и окна были, но вели они… снова в зал. И это при всем том, что Зал был полностью спроектирован и построен ими! Правда, некоторые его тайны знали лишь единицы из Исполинов, как, например, ту, благодаря которой я увидел заседавших, лишь оказавшись в самом центре Постройки. Первый вопрос ко мне был, как удалось это сделать. Я занял свое место и, дождавшись внимания, сначала тихо начал говорить. По мере этого шум смолкал, приходилось прислушиваться.
— А чему вы, собственно говоря, удивляетесь? Везде и всегда есть причина — и есть следствие, так ведь? Где бы ни был, именно я — первопричина, а все остальное — уже следствие. Не рекомендую это забывать, друзья мои, товарищи. Вы строили этот дворец? Так почему же оказалось, что не все его свойства вам знакомы? Вы не знаете, что он может быть заблокирован как изнутри, так и снаружи одной только Волей Высшего существа? И после этого вы хотите меня подучивать? А еще говорите, что яйца курицу не учат! Я уж не говорю, что нам с вами, ну никак не удается хоть приблизительно оформить какие-то общие дела и интересы… Все время вам нужно, чтоб вы с этого что-то имели! Что за дурацкий подход? Солидные вроде бы Существа, Боги, а как посмотришь на вас — дети детьми, право слово! Если у Вас есть ко мне вопросы по существу, то с удовольствием на них отвечу, в противном случае, прошу меня извинить, у меня есть дела и поважнее отчетов перед вами.
Визирь Урагана сидел бледный и разбитый. Его слегка наклоненная в сторону голова походила на полуразрушенную и готовую рухнуть башню. Длинная богатая шевелюра без сознания валялась на плечах, как войско под стенами города, после неудачного штурма. Небрежно опершись локтем на подлокотник, он всем своим видом показывал, что снимает с себя ответственность за дальнейший ход Совещания. Когда я появился, он даже не посмотрел на меня, тем самым давая понять, либо то, что я обидел его, либо то, что уступает мне, но под давлением. Наверное, именно такого результата я и ждал. Теперь, сбив спесь с этого неуправляемого Зевсика, можно было обстоятельно разбирать предстоящие события с точки зрения Моего Отца, а не этих слишком далеко ушедших от Него самовлюбленных властителей жизней.
Подойдя к Визирю, я положил ладошку ему на плечо. Сейчас я был равным по росту. Он вздрогнул, вероятно, подумав, что я буду извиняться. Голова его выпрямилась, косматые брови повеселели, а волчьи глаза, вмиг подобрев, выдали в нем, в общем-то, незлобное существо. Но рот, утонувший в густой щетинистой с проседью бороде, сбритой на щеках, не выдал ни одной эмоции, — он умел держать себя в руках. И правильно сделал. Мои слова лишний раз убедили в этом.
— Уважаемые представители Седьмого Мира! Я глубоко уважаю ваши интересы и деятельность на благо существования, нет нужды объяснять вам, сколь много я лично сделал для этого, но теперь, судя по всему, пришло время немного ввести вас в курс дела относительно Замыслов Верховного Бога-Отца, пославшего меня в очередной раз далеко-далеко на земную поверхность. Я добирался сюда через все миры. Не игнорировал ни одно промежуточное состояние, всех поставил в известность, везде получил согласие и одобрение. Вы понимаете, о чем я говорю. Даже просто зная, что мириады Существ до вас обсуждали со мной эту тему и принимают действенное участие в деле, вы бы должны проникнуться ко мне такой степенью доверия, которой уже не требуется доказательств или объяснений. Но я, однако же, с уважением провел некоторую часть подготовки и у вас, поэтому не мог не поставить в известность относительно своих планов. Но!
Здесь я сделал небольшую паузу. Обвел взглядом слушающих и, только убедившись в их полном внимании, продолжил.
— Вы должны понимать, что обширность самосознающих миров простирается за границы доступные вашему обозрению и пониманию. Мне приходится много курсировать между мирами, и достаточно осведомлен, как там все обстоит. На фоне этого многообразия ваш мир далеко не самое прогрессивное царство. Вселенных очень много. Та, в которой находитесь вы — лишь одна из великого множества. Она разделена условно на Восемь царств. Вам это известно. Вы даже общаетесь с представителями нескольких из них. По их, кстати, желанию. Седьмой мир, где чувствуете себя великими и незаменимыми — это словно бы одна из спиц хорошо сделанного колеса. Всего одна спица! Вдумайтесь.
На этом месте я снова выждал несколько секунд, чтоб пронаблюдать, кто и как реагирует на это, в общем-то, безобидное заявление. Большинство слушало все так же внимательно. Несколько гонористых сделали вид, что их это не очень волнует. Глядя в их сторону, я закончил:
— Я же опустился до уровня молекулы спицы даже не из оси колеса, а из ума создателя этой телеги! Надеюсь, такой образ достаточно показывает вам соотношение Сил в этих Великих мирах. Но я пришел не для того, чтобы мне бездумно подчинялись или сутками били поклоны. Мне не нужно, чтоб полноценные, добрые и чистые дети Бога превращались в террористовмоджахедов или пропадающих сутками в церквях набожных бабулечек — не ради этого все делаю. И вам это известно, как никому другому. Все вы — продвинутые и развитые существа, свободную волю которых уважаю и призываю других делать тоже самое. Мне нравятся ваши открытия, нравится ваш подчас неимоверно возвышенный и гармоничный полет воображения, дарующий незабываемую музыку, прекрасные стихи, завораживающие картины, скульптурные шедевры и поразительную архитектуру. Это разнообразие вы низводите людям и потом радуетесь, как дети. По части освоения материального мира равных вам не сыскать.
Но есть кое-что сверх этого — ваши качества и амбиции. В числе прочего вы навязываете людям и их. И проистекает это от вашего неполного ведения. Не знать — не беда. Не желать знать — вот несчастье Богов и людей. Моджахеды и бабушки — два вида крайности, порожденной противоречиями между мною и вами, нашим разным подходом к смыслу существования. Разве мало было сказано о квинтэссенции Учения — золотой середине?
Стало быть, сейчас я явился для того же, для чего и всегда. Рассказать о Мире Того, частью Ума которого являюсь, о Моем Отце, о Его Мире, подаренном мне в наследство. О его законах, принципах и устройстве, которые должны быть примерами для всех миров. Мир семерки — всего лишь удобная трибуна для меня, так как именно в нем все получили наиболее иллюзорное, а значит — подверженное влиянию и кардинальному изменению существование. Формально вы управляете этим миром, но есть и Другие, которые управляют вами, а есть и те, кто управляют теми, Другими. Люди не видят вас, вы, в свою очередь, не видите своих Управителей. Может вам стоит и им высказать претензии? На фоне только что сказанного, сегодняшнее недовольство — не более, чем детский лепет. Согласны?
По залу прошел слабый гул. Я уже стоял поодаль от Визиря, тем самым он получил возможность внимательно следить за мной и даже, казалось, старался вникнуть в то, что слышал. Сидящие рядом буквально впились в меня взглядами, словно напрочь забыли о моей выходке. Точнее, не о ней, а о своей реакции на нее. Зибог, привстав с места, сказал за всех: «Мы согласны, продолжай».
— Вы помните ваши войны с Титанами? Тогда вы отвоевали себе Духовное пространство, которое теперь заселили неисчислимым множеством всевозможных Существ. Как вы думаете, а если бы не победили их, кто бы правил жизнью и как?
— Мы не могли не победить, это был рок! — вскипел снова Визирь Урагана.
— Совершенно верно, это рок. Но не вами этот рок устраивался, не так ли? Вы тоже были лишь послушными исполнителями более Высокой Воли. Если бы вы сами себе могли устраивать рок, то никакой войны не было бы вовсе, да и Титанов не было бы.
Отреагировал знакомый голос из зала:
— А вот здесь не могу с тобой согласиться. Мы знаем, что более Высокие Силы вмешиваются в наш размеренный быт, и смысл этого не всегда понимаем. Но, в данном случае, сошлись интересы тех, кто нам хорошо известен, ведь жизнь Титанам дала Зея.
— Ты, Зибог, хотел сказать Гея?
— Ну да, можно и так. А разве это не одно и тоже?
— Вот это и есть пример неполного знания, о котором я говорю. Должен тебя поправить. Зея — Праматерь субстанционально живущих во всех Семи мирах и даже за ними. Гея же — лишь одна из ее дочерей, расположившаяся на границе Седьмого и Восьмого миров. Жизнь Титанам дала действительно Гея, но идейную основу для их появления заложила Зея. Деятельность Геи известна вам, вы ее наблюдаете, отчасти руководите. Жизнь и работа Зеи — вам невидима, так как выходит за пределы доступного вам мира.
Вот примерно так же вы оцениваете и меня. Когда появлюсь на земле через Веру и Виталия, вы будете формально считать, что это известное явление, как и любое рождение любого человека в подвластном мире, и над ним только ваша воля, ваш рок, ваши замыслы и опека. Но на самом деле, — это не так. Далеко не так. Для большей наглядности проведем аналогию со строением слова. Тот, кого родители назовут Александром, тот, кто сейчас разговаривает с вами и Сын Небесного Отца-Бога — одно Существо. Сын Небесного Отца — в данном случае, корень слова Сущий — «СУЩ». Приставка и суффикс появляются, когда он нисходит в миры. Поэтому меня сейчас можно назвать, например, «Осуществ». Как понимаете, здесь появляется намерение, но оно не полное без окончания, без действия. А вот у Александра будет полное выражение — О—Существ—ление! Последние пять букв и будет его земная личность, придающая всему полноту и законченность и формирующая ДЕЙСТВИЕ. Надеюсь, не слишком заумно сформулировал трансформацию Сына Бога в Аватара? Как видите, аватар — специфическое существо, предназначение которого — Действие, осуществляемое исключительно из самых последних миров, но простирающееся на абсолютно все Изначальные и промежуточные. Сын-Аватар не может полноценно воздействовать из более Высшего мира на Низший, пока не воплотится там лично, но — элементарно из Низшего мира на любой Высший, так как в нем они выражены.
Здесь встал Финист — бойкий, подтянутый Исполин, не расстающийся с огнем, который красовался у него вместо цветка на шляпе. По сравнению с Визирем он выглядел юношей, хотя по возрасту практически не уступал ему. Острый подбородок и озорные глаза делали его лицо шаловливым и непредсказуемым. К очередной непредсказуемости я и приготовился.
— Теперь понятно, к чему ты клонишь. На предварительном заседании было решено поставить тебя в положение, которое бы позволило нам, Богам, относительно спокойно пережить твое вмешательство в Низший мир, независимо от того, до какой степени дойдут очередные реформы. Одновременно с этим обеспечить себе достаточный отдых от Реформ, проведенных здесь. Ведь, готовя земные условия к своему появлению, ты здесь фактически все перевернул вверх тормашками. Чтобы там смогло наступить то, что ты задумал, нам и так пришлось очень туго подтянуть ремешки личных интересов.
Дух недовольства проскользнул едва заметной тенью по лицам заседателей, поскольку никто из них не собирался открывать карты, и теперь пришло время сожалеть, что Финист присутствовал на предварительном заседании закрытого «Окружного суда».
Финист не обратил на это ни малейшего внимания и продолжил:
— Ты пытаешься убедить не лезть в твои дела, как бы странно и даже противозаконно, с нашей точки зрения, они не выглядели? Я правильно понял?
— Ну, если отбросить тот факт, что мне скоро придется находиться там, откуда влиять на Ваши решения не очень-то смогу, то все верно. Мне нужна помощь в том, что вам понятно, и посильное невмешательство в то, что не понятно. Не более и не менее.
— Ты приходил в Эти места много раз, я уже и со счета сбился. Но никогда не объяснял нам ничего до конца. Порой доходило вообще до абсурда. Ты объяснял кому угодно: людям, демонам, ангелам, сущностям всех мастей, но почему-то не нам! Именно это и дает основание сомневаться в твоей благонадежности и дружелюбии. Поставь себя на наше место, и поймешь.
— Возможно, вы и правы с позиции неосведомленности, но если решать вопросы с вами, то спускаться ниже мне уже не придется, не будет в этом необходимости. Вы, все поняв и усвоив, переделаете мир на новый лад и вкус. А во главу угла опять будут поставлены только ваши интересы: иерархия останется незыблемой, не так ли? Моя задача: уравнять права и достоинства всех во всех мирах, создать одну шкалу на всех, которая была бы одинакова и для Бога, и для человека, и для Демона. Все могут войти в новое построение на равных, но для этого придется отказать себе во многом, уже привычном и родном. Вы сейчас не готовы отказывать себе, значит, мои действия кажутся разрушительными, а мировоззрение неблагонадежным. Это только потому, что вы не видите перспектив, не понимаете, что тот, кто ради меня потеряет, со временем приобретет гораздо больше. Но это трудная работа: обновление самого себя, изменение устоев, взглядов, отказ от привилегированного положения. Пока что я не против того, чтобы вы оставались на месте и делали свое дело. Вот на такой основе снова многое будет переделано. Таким образом, Вам лучше многого пока и не знать. В наибольшие сложности и мытарства это выливается лишь для меня одного, но я не скулю и не жалуюсь. Чего же скулить вам, когда никто ничего не отнимает? Вы смогли подстроиться под мои предыдущие реформы, сможете сделать это и теперь. Или вы в себе начали сомневаться?
Такая логика, похоже, немного успокоила Финиста, а вместе с ним и других, сомнения которых он выражал. Исполин сел на место, сделав знак, что у него больше нет вопросов, он удовлетворен. После этого выступили еще несколько Исполинов, озвучив в чем-то схожие опасения и вопросы, но ситуация в целом уже не менялась, последние слова стали неким залогом договоренности о цели и методах предстоящей работы.
Впоследствии Боги не только ставили мне палки в колеса, но и не раз сознательно приходили на помощь, показывая беспримерную доблесть, самоотверженность и главное — память об этой беседе, где мне удалось показать, что конец Одного является закономерным началом Другого, а любой компромисс — всегда выгода для тех, кто без выгоды не может существовать. Собственно говоря, для меня это было концом пребывания в Седьмом мире, и одновременно началом Опускания в мир Восьмой, который являлся низшей точкой бытия, тупиком этой Вселенной.
Визирь Урагана, без сомнения, доложил Прототему, что происходило на этой встрече, и они выработали свою уникальную контрапозицию, рассказ о которой впереди. Их двойная игра обходилась мне дороже всего, но до поры до времени трогать этот конгломерат не стоило, чтобы не усложнить жизнь многим и многим задействованным существам, продолжающим так или иначе от них зависеть. Но вот с Исполинами мне предстояло сойтись поближе уже в ближайшее время. Пока они об этом не догадывались, а я не хотел шокировать. Да и как сообщить им, что подошел черед их кардинальных видоизменений?
* Библия. «Бытие», гл. 6 ст. 4.