Тайная проповедь на горе о возрождении и правиле молчания

Гермес Триждывеличайший к своему сыну Тату

1. Тат: В «Общих положениях», отче мой, ты говорил загадками о божественных деяниях, и ты не открыл смысл своих слов, когда сказал, что никто не может быть спасен без нового рождения. Но когда я обратился к тебе с мольбой после слов, которые ты мне говорил на горной тропинке, а расспрашивал я тебя о возрождении, так как это единственный вопрос из всего учения, который для меня остался нераскрытым, ты пообещал мне, что откроешь это, «когда я буду готов отстраниться от мира». И вот теперь я готов: я закалил свой дух против наваждений мира. Поведи же меня теперь, как ты обещал, к последнему посвящению возрождения, будь то голосом, будь то тайным путем (способом). Я не знаю, о Триждывеличайший (Менар: из какой материи), из какого лона, из какого семени рождается (Скотт: возрождается) Человек. 2. Гермес: О сын мой, лоно есть Мудрость в Молчании, а семя есть истинная Благость. Тат: А кто ее сеет, отче мой? — я в полном недоумении. Гермес: Воля Божия, сын мой. Тат: А как он рождается, отче мой? Лишенный видимого вещества, какое есть во мне, он должен быть иным. Гермес: Рожденный — иной, он Сын Бога. Все есть во Вселенной (пан эн панти; дословно: Все во Всем. — К. Б.), составленной из всех Сил. Тат: Слова твои загадочны, отче мой, и ты не разговариваешь со мной, как отец разговаривает со своим сыном. Гермес: Этому роду Истины не учатся, сын мой, ее припоминают, когда Бог этого пожелает. 3. Тат: То, что ты речешь, невозможно и надумано (Скотт: противоречит здравому смыслу; Фестюжьер: выцежено через силу), отче мой; поэтому я также считаю справедливым тебе возразить. Разве я чужестранец, сын чужого рода? Не откажи мне в своем учении, отче мой, ведь я твой законный сын; объясни мне, как происходит возрождение. Гермес: Что тебе сказать, сын мой? Я могу тебе сказать только вот что: невыразимое, нематериальное видение случилось мне. Милостью Божией я вышел за пределы себя самого, чтобы войти в бессмертное тело, я больше не тот, кем был, я рожден в Уме. Это непознаваемо через слово, не видится через сию материальную вещь, измышленную для видения земного, и потому я больше не тревожусь из-за моей предыдущей сложной формы, и я более не окрашен, не осязаем, не измерим, я чужд всему этому. Ты сейчас видишь меня очами, но сим телесным очам недоступно мое нынешнее естество, не этими глазами меня сейчас можно видеть, сын мой. 4. Тат: Ты сводишь меня с ума, ты лишаешь меня рассудка, отче мой (Скотт: не хочешь ли ты сказать, что..?); теперь я больше не вижу даже самого себя. Гермес: Да будет угодно Небу, чтобы ты, сын мой, смог выйти за пределы себя самого, как уносимый ночью в сновидении, при этом не спя. Тат: Скажи мне еще вот что: кто родитель возрождения? Гермес: Сын Бога, человек (Фестюжьер: …такой же, как и все…), по Воле Божией. 5. Тат: Теперь, отче мой, после того, как ошеломляющим ударом ты сделал меня немым, мои ощущения замерли, я могу только думать, и я вижу тебя все время той же величины и тех же внешних очертаний. Гермес: Ты ошибаешься даже в этом, ибо вещи смертные меняют свой вид изо дня в день, время их увеличивает или уменьшает, они всего лишь призраки. 6. Тат: Что же тогда подлинно, о Триждывеличайший? Гермес: То, Что не испорчено (Скотт: испорчено материей), сын мой, то, Что не имеет ни границ, ни цвета, ни формы: нерушимое, нагое (Фестюжьер: нагое перед взглядом), лучезарное; То, Что постигает Самое Себя; неизменное, Благо, Бесплотное. Тат: Действительно, я теряю рассудок, отче мой. Мне кажется, ты сделал меня мудрым, и эта мысль усыпляет мои ощущения. Гермес: Так оно и есть, сын мой; (ощущения воспринимают) то, что вздымается, как огонь, то, что опускается, как земля, дует через всю Вселенную, как воздух, течет, как вода; но как ты можешь ухватить ощущениями то, что не есть ни твердое, ни жидкое, ни жесткое, ни мягкое, то, что постигается только через свое могущество и свою энергию, что требует того, кто способен постичь рождение в Боге (Скотт: рождение бесплотное)? 7. Тат: Значит, это за пределами моих возможностей, отче мой? Гермес: Да не будет так, сын мой. Постарайся, и это придет; возжелай, и твое желание сбудется. Усыпи свои телесные ощущения, и произойдет рождение в божестве; очисти себя от слепых мучителей материи. Тат: Значит, во мне есть мучители, отче мой? Гермес: И их немало, сын мой, они грозны и многочисленны. Тат: Я их не знаю, отче мой. Гермес: Само Незнание есть первый из этих палачей.

Второй — печаль;

третий — неумеренность;

четвертый — вожделение;

пятый несправедливость;

шестой — алчность;

седьмой лживость;

восьмой зависть;

девятый — хитрость;

десятый гнев;

одиннадцатый опрометчивость;

двенадцатый — коварство. Числом — двенадцать, но под ними, под их главенством еще большее количество. Посредством пленения тела они заставляют находящегося внутри его человека страдать через ощущения. Они удаляются мало-помалу, правда, не все сразу (Скотт: все вместе, все как один), от того, кого Бог наделил милостию Своею (Скотт; и тогда Ум (Слово Божие) рождается в нем). Вот в этом-то и состоит способ и смысл возрождения. 8. А теперь не говори ничего более, сын мой, и храни набожное молчание: в награду за это милость Божия впредь не перестанет нисходить на нас. Возрадуйся теперь, сын мой, вот, наконец, Силы Божий очистили тебя до глубины; они прибыли для того, чтобы создать в тебе тело Слова Божиего. Оно дошло до нас, Знание Бога, и с его приходом невежество изгнано. Оно дошло до нас, знание радости, и с его приходом печаль уйдет к тому, в ком еще есть для нее место. 9. Сила, которую я призываю после радости, это воздержание (эгкратейа). О, сладчайшая сила! Подготовим ей, сын мой, самый дружелюбный прием: смотри, как своим прибытием она изгоняет неуверенность! На четвертое место я призываю терпение (картерия) силу, противостоящую вожделению. Этот уровень, сын мой, есть местопребывание праведности (краевое): смотри, как она без суда изгоняет несправедливость. Мы оправданы (Скотт: …без суда; Фестюжьер: стали справедливыми), сын мой, несправедливости здесь больше нет. Как шестую силу я призываю к нам общность (койнониа), борющуюся с алчностью. Когда алчность отступила, я призываю еще истину (алетейа): обман исчезает, и к нам приходит истина. Смотри, сын мой, как с приходом истины благость достигает своей полноты. Зависть отделяется от нас (как и остальные пороки). К нам приходит Истина, за нею следует благость, сопровождаемая жизнью и Светом, в нас не осталось больше палачей тьмы, все улетели, поверженные, громко трепеща крыльями. 10. Теперь ты знаешь, сын мой, как происходит возрождение. С прибытием Десятки, сын мой, духовное рождение произошло, Двенадцатка изгнана и мы обожествлены этим рождением. Тот, кто получил по милости Божией рождение в Боге, освобожденный от телесных ощущений, познает (Менар: познает божественные стихии, из которых он составлен…), как он составлен Силами, и наслаждается совершенным блаженством. 11. Тат: Усиленный Богом, отче мой, я созерцаю, но не посредством глаз, а (Скотт: …работая умом) посредством духовной энергии, полученной мною от Сил. Я в небе, на земле, в воде, в воздухе; я в животных, в растениях, в утробе, перед зачатием, после рождения, я везде. Но скажи мне еще вот что: как палачи мрака, числом двенадцать, были изгнаны десятью силами? Каким образом это произошло, о Триждывеличайший? 12. Гермес: Этот шатер, из которого мы вышли, сын мой, представляет собой зодиакальный круг, состоящий из знаков (Скотт: частей) числом двенадцать, единой природы, но способных принимать всякого рода формы, чтобы ввести человека в заблуждение. Среди этих палачей существуют пары, организованные для того, чтобы сбивать людей с толку, объединенные в своем действии (в самом деле, Опрометчивость неотделима от Гнева), и их даже невозможно различить. Вполне естественно и согласно здравому смыслу, что они исчезают вместе, изгнанные десятью Силами, иначе говоря, Десяткой; ибо Десятка, сын мой, — родительница души. Жизнь и Свет объединены в Единицу, в Дух, и число Один есть источник Декады. Посему вполне разумно, что Единица содержит в себе Десятку, а Десятка содержит в себе Единицу. 13. Тат: Отче мой, я вижу Все и себя самого в Уме. Гермес: Именно в этом и состоит возрождение, сын мой, не строить более свои представления в форме тела в трех измерениях, но строить их в бесплотном; благодаря этой речи о возрождении, которую я записал (только для тебя), чтобы мы не были врагами (диаволой) Вселенной для толпы, которой Бог не хочет (это открыть) (Фестюжьер: чтобы мы не открыли все перед толпой, но только перед теми, кого Сам Бог для этого избрал). 14. Тат: Скажи мне, отче мой, это новое тело, составленное из Сил, когда-либо разлагается? Гермес: Молчи, сын мой, не говори вещи невозможные, это было бы заблуждение, грех и безбожие ока твоего разума. Чувственное тело Природы далеко от рождения сущностного. Один разлагаем, иной нет, один смертен, иной бессмертен. Разве ты не знаешь, что ты стал богом и сыном Единого, так же как и я? 15. Тат: Я хотел бы, отче, услышать это восхваление Силам в виде гимна, который ты обещал мне спеть, когда я достигну Восьмерицы (Менар: Восьмерицы Сил; Скотт: восьмой сферы неба). Гермес: Согласно Восьмерице, открытой мне Поймандром, ты прав, сын мой, в том, что спешишь выйти из шатра, ведь ты теперь полностью очищен. Поймандр, Высший Ум, не передал мне ничего больше, чем то, что написано, зная, что я сам мог бы понять и постигнуть все, что желал, мог бы все увидеть, и он мне предоставил делать то, что хорошо. Вот почему все Силы, которые во мне (Менар: …будут воспевать его), поют то же, что и Силы, которые пребывают во всех иных вещах. 16. Тат: Я хочу, отче мой, услышать это и постичь в мысли. Гермес: Так помолчи, сын мой, и услышь теперь совершенное восхваление, гимн возрождения, который я не намеревался открыть так легко, если бы это давалось не тебе в завершение всего посвящения (Тидманн: моей речи). Ибо ему не учатся, он таится в тишине. Итак, сын мой, найди открытое место и, стоя лицом к южному ветру, воспой Бога в момент захода Солнца, и точно так же в момент его восхода, повернувшись в сторону восточного ветра. Слушай же, сын мой. ТАЙНЫЙ ГИМН: РЕЧЬ ЧЕТВЕРТАЯ 17. Да услышит звуки этого гимна вся Природа мира.

Откройся, земля,

да откроются гласу моему все вместилилища дождей,

да прекратят свой шелест деревья.

Я буду воспевать Господа мироздания, Всеединого.

Откройтесь, небеса;

ветры, успокойтесь;

 да примет бессмертный круг Бога слово мое,

ибо я буду воспевать Творца Вселенной,

Единого, Того, Кто сделал землю твердой,

Кто подвесил небеса,

Кто повелел пресной воде выйти из океана и разлиться по земле обитаемой и необитаемой для питания и иных нужд всех людей;

Кто приказал огню появиться для удовлетворения всяческих потребностей людей и Богов.

Прославим же все вместе Того,

Кто возвышается над небесами,

Творца всей Природы.

Он есть око Разума,

да примет Он благословение Сил моих. 18. Воспевайте Всеединого,

Силы, которые во мне;

пойте согласно воле моей, все Силы мои.

Святое Знание, зажженное Тобою,

благодаря Тебе я воспеваю идеальный Свет,

я благоговею в радости ума.

Все Силы мои, пойте вместе со мною.

Пой, о целомудрие; справедливость моя,

воспевай устами моими справедливость;

бескорыстие мое, воспевай Все;

Истина, воспевай Истину устами моими;

добродетель, воспевай добродетель;

Жизнь и Свет, от вас (Менар: от нас) исходит благословение и к вам оно возвращается.

Я воспеваю Тебя, Отче, энергия Сил моих;

я воспеваю Тебя, Боже, Сила моих энергий.

Слово Твое воспевает Тебя устами моими,

прими же Все в слове, как словесную жертву. 19. Вот что провозглашают Силы, которые суть во мне.

Они Тебя воспевают,

Тебя, вездесущего,

они исполняют Волю Твою.

Воля Твоя исходит от Тебя и (Фергюсон: …Все…) возвращается к Тебе, Все.

Прими от всего наше словесную жертву.

Спаси Все (Скотт: Ум), что есть в нас,

о Жизнь; освети, о Свет, Дух, Бог!

Ибо Ум, наш пастырь, рождает Слово Твое;

Творец, несущий дух, Ты еси Бог. 20. Человек, Тебе принадлежащий, восклицает это через огонь, воздух, землю, воду, Дух, посредством творения.

Я получил благословение от Вечности Твоей.

То, что я искал, я получил (Менар: …из Мудрости Твоей…) — покой (Скотт; …и возрождение).

Я знаю, что я произнес это прославление по Воле Твоей. 21. Тат: Отче мой, я поместил Его (Менар: тебя) в моем мире. Гермес: Говори «в умопостигаемом мире», сын мой. Тат: В умопостигаемом, отче мой. Я могу это. Твой гимн и прославление прояснили мой ум; более того, я тоже желаю послать восславление Богу согласно моей собственной мысли. Гермес: Не делай этого легкомысленно, сын мой. Тат: Отче мой, то, что я созерцаю в Уме, я говорю тебе.

Тебе, О Первый Автор рождения;

я, Тат, посылаю Богу словесную жертву.

Боже, Ты еси Отец, Ты еси Господь, Ты еси Ум;

прими словесную жертву, которую Ты от меня ждешь,

ибо все, что Ты желаешь, свершается. Гермес: Ты, сын мой, посылай Богу, Отцу всего сущего, достойную жертву; но добавляй, сын мой: «Словом». 22. Тат. Благодарю тебя, отче мой, что ты меня вразумил. Гермес: Я радуюсь, сын мой, что ты получил сладкие плоды Истины, бессмертный урожай. Теперь, когда ты научился этому от меня, обещай мне хранить молчание об этом чудесном могуществе (Менар: научись от меня чествовать тишину добродетели), не открывая никому, сын мой, путь (Фестюжьер: способ передачи традиции) перерождения, который я передал тебе, из опасения, чтобы нас не сочли за врагов Вселенной (диаволой ту пантос логистомен; Фестюжьер: разгласителей тайны учения). На этом достаточно, каждый из нас был занят (Менар: размышлял), я — посвящая, ты — внимая. Ты познал в Свете Умом себя самого и нашего общего Отца.