Здравствуйте, люди, я — один из тех
Двадцати ушедших с войной миллионов.
Всего один, но судьбой своей
Я с вами хочу сейчас поделиться.
Закованный в мрачный острог, услышав смех,
Я вспомнил захлебистый смех беззубых дотов,
Стирающий с карты жизни вся и всех,
Не принимая возрастов и сроков.
Здравствуйте, люди, я – вечно военнообязанный,
Теперь выполняю убитых друзей наказ.
Я к вам пришел осколками перевязанный,
Так будьте внимательны, слушая мой рассказ.
Наверно, нет другой такой планеты,
По ясности и разности вещей,
Где по зиме леса в снега одеты,
А летом пух слетает с тополей.
Наверно, нет другой такой державы,
Где царство правды и добра цветет,
Где каждый гражданин достоин славы,
Но даром этой славы не берет.
И вот в такой стране я появился,
Огромной чести удостоившись.
Я быстро рос и хорошо учился,
Я строил планы на большую жизнь.
Мне счастье – быть под Ленинской рукою,
Она мне жизнь и новый мир дала,
Я – с ней всегда, я к ней прильнув щекою,
Пойду туда, куда б ни позвала.
Май сорок первый, нашего столетья,
Голубизна по небу растеклась,
Мной пройдена десятая аллея,
А новая пока не началась.
И я, как все, от радости хотел
Весь мир объять, не думая о ночи…
А где-то, очень близко, бой гремел
И бок солдатский кровоточил.
И вот, война. Я у военкомата
Разбил подошвы кирзовых сапог.
Ушел отец, за ним забрали брата,
И только я на фронт попасть не мог.
Мне говорят: тебе еще семнадцать,
И то неполных, подожди пока.
Вот подрастешь – и будешь с немцем драться,
Таскать его, скотину, за рога.
А я молчал, какие там беседы,
Сдержать бы слезы, подавить бы крик,
А то стою, как до гола раздетый
И взади на меня глядит старик…
Но нет, друзья, я бросил воспитанье,
Встал гордо и сказал, что не уйду
И быстро нахлобучил одеянье,
Мол, каждая минута на счету.
Майор глядит, улыбку в руку прячет,
Таких как ты, мильоны – говорит,
Что если каждый воеводить станет?
Тогда и тыл, голубчик погорит!
А я – свое. Гляжу, достал бумагу,
Склонился и слегка пером повел.
Бумагу ту, как приговор Рейхстагу,
Мне положил на деревянный стол.
— Надеюсь на тебя, героем будешь,
Громи врага, безжалостно громи,
А ежели в боях хвостом закрутишь,
То будешь проклят русскими людьми!
В душном вагоне я ехал,
Товарищи пили бурду,
Кто-то о смерти и чести кумекал,
А кто-то орал: «До Берлина дойду!»
Мелькали деревни, поселки,
Озера, пригорки, овраги,
Лесные зеленые челки,
А я все мечтал об атаке.
Как выскочу грязный и рваный
И крикну: «Ребята, за мной!»
От крика вскипят океаны
И тоже рванутся на бой.
Под пулей писклявой не лягу,
Не буду жалеть автомат…
— Эй, друг, позаимствуй цигарку —
Ко мне обратился солдат.
Ответом его не утешив,
Я книгу ему предложил,
А он на манер простейший,
У следующего попросил.
Так медленно мы докатили
До самой лини фронта.
— Кем раньше, товарищ, были?
Никем? Ну тогда – пехота!
Мне помнятся годы войны,
Как всем послешкольное время,
Как самые главные сны,
И самое важное бремя.
Не думал я боком пятится,
Да и я ли такой один:
Нравится или ненравится –
Надо! И светом клин!
Был слишком жаркий долгий бой,
Дрожали по окрестностям домишки.
Фашистам до села подать рукой,
А если подойдут – то нашим крышка.
Зловещий танков скрежет полз и полз
На наши обреченные окопы.
В моих зубах застрял охрипший голос,
Дрожали руки от бессильной злобы.
Кажись, старуха – смерть опять собралась
За все хорошее свести со мною счеты.
И вскинула меня на ноги ярость:
«За мной братва! А ну давай, пехота!»
И ломанулись пули без просвета,
Валя фигуры, все сметая в прах.
И не у нас, а у фашистов где-то
Панически в груди метался страх.
А танки шли – им не было управы,
Грозили мир за нами раздавить
И превратить в кусок земли кровавый.
Но лишь за нами – нас не победить!
Плеснуло взрывом, повалились трое
И вместе с этим я гранату сжал.
И мне казалось: это все былое,
Всю жизнь свою я в кулаке держал.
Я вспомнил дом, с крапивой за забором,
Соседский сад, с лазейкою для нас.
Что мне теперь могло служить укором
В такой последний, безвозвратный час?!
Трещите брюки, мне сукна не жалко,
Я только об одном могу жалеть,
Что, может быть, уйдя вот с этим танком,
Я не смогу победу посмотреть.
И я шагнул. Примкнула плоть к броне,
Ударил взрыв клочкообразной болью.
Быть может кто-то вспомнит обо мне
Или друзей помянет хлебом с солью…
Я стою перед вами. Зачем?
Много слов существует на свете,
Но им даже, наверное, всем
Никогда не составить ответа.
Нет умерших, как нету конца
У бездонной, могучей Вселенной:
Жизнь и смерть – то одна полоса
Жизни мирной и жизни военной.
Есть живые незримые мы,
Посмотрите, ведь мы – всюду с вами,
От весны до последней зимы
Вечно с вашими именами.
22 мая 1987 – 15 января 1988