3 сентября 2003 г.
Вы не поняли команду? Это ведь не предложенье,
а приказ, его исполнить нужно будет точно в срок.
— О каком тогда здоровье ты спросил и настроенье, когда мы безрезультатно что-то ищем, сбившись с ног!
— Ну, не что-то, а кого-то, это не одно и то же. САБАОТ, насколько помню, с вами в дружбе раньше был, а теперь его украли, где-то мучают, быть может, а вы ноете как бабы, дескать, нету больше сил. Вас как будто подменили, непутёвые сыночки, непонятные сомненья слышу я в который раз, ну-ка дёрганья отставить, прекратить в строю смешочки, а то я шутить не стану и заеду между глаз!
Тут Маруты попритихли, видно зрение нелишне и один из них чуть слышно, произнёс, кусая ус:
— Ходят слухи, что какой-то объявился там ВСЕВЫШНИЙ, я не знаю, как другие, лично я – его боюсь!
Тут Изгой, нахмурив брови, кашлянул себе в ладошку, вытер брызги о штанину и повёл такую речь:
— Понимаете, ребята, кто-то допустил оплошность, когда формы создавали, то забросили их в печь. Там большой температурой они качества сменили и в итоге засверкали жар и свет, соединя…
— Это нам и так известно, Вы бы лучше объяснили, кто такой тот странный парень, не боящийся огня?
— Скоро это мы узнаем, а пока что потерпите, вот осушите болото – для разведки будет путь, по моим предположеньям там устроились бандиты, извратившие законы и утратившие Суть.
С тем Маруты и умчались, вихрем небо, обдавая, вслед за ними удалились вместе с РУДРОЙ ПРОТОТЕМ.
Один судорожно думал, к глинам Адамским шагая, как опередить Марутов, не попавшись вместе с тем. Прямиком через равнину он бежал наперерез, но внезапно поскользнулся и лицом вперёд упал, приподнявшись, обнаружил то, что выпачкался весь, оцарапал ноги, руки, даже ноготь поломал.
Он хотел росой умыться, над травой склонил ладони, но внезапно обнаружил, что шевелится трава: вдруг оттуда встала ДЕВА и глаза протёрла сонно: и такие ОДА ИНЕ вдруг слова произнесла:
— Что ты топаешь, верзила, нет тебе дороги, что ли, если б я не притаилась, точно сбил бы на бегу…
— Один пристальней вгляделся и знакомые до боли распознал черты.
— Но кто ты?! Что-то вспомнить не могу…
Дева сщурилась в насмешке:
— Да куда тебе такое: вспомнить собственную ДУШУ, изошедшую вовне! Я иначе представляла то, как свидимся с тобою, думала, друг друга ищем мы с тобою наравне. Но, видать, я ошибалась, ты строптив и своенравен, туповат и плохо помнишь даже то, чем жил вчера.
— Ну, во — первых, я споткнулся и, как видишь, весь изранен и, ещё, скажи спасибо, на тебя не наорал. Ты тут, ДЕВА, загораешь, а я делом озабочен, так что тему разговора мы давай перенесём. Я смотрю, тут все готовы ОДА ИНЕНА морочить, ну а как дойдёт до дела – все как будто не причем!
И он с этими словами отстранил её легонько, наклонился и проделал то, что сразу и хотел, а потом свой путь продолжил той же самою походкой и на глинах появился он как раз в начале дел.
Там работа уж кипела: Большеротые Маруты наполняли свои брюха застоявшейся водой, и затем её сливали в многотонные посуды, а крылатые Грифоны уносили ту долой.
Один тоже подключился, загребая черпаками, и когда Грифон собрался его ёмкость поднимать, убедил его, что дальше, где-то между островами, есть роскошная долина, нужно первыми занять.
Один быстро в бак садится, и Грифон взмывает в небо и скрывается из виду где-то выше облаков и летит он очень долго, а когда не стало хлеба, Один икры отрывает и даёт ему без слов. Так все мышцы потихоньку он скормил летящей Птице, но болото окружало их и в сто двадцатый день.
И сказал устало Грифон:
— Будем на воду садиться, у меня предположенье, что вода здесь до колен.
Но когда воды коснулся бак с сидящим ОДА ИНЕЙ, оказалось, что теченье здесь не слабое весьма, от болота не осталось никаких следов в помине, и вокруг икру метала златопёрая семга.
И ещё двадцать четыре дня они на баке плыли, одной рыбою питаясь и надеясь на авось.
Сухожилия и кости снова мясо нарастили, так что к берегу причалил в целом полноценный Гость.
4 сентября 2003 г.
Берег был неузнаваем, странной формою изогнут,
бриллиантовою галькой уходил на дно реки.
Грифон радостно воскликнул:
— Ну, теперь нас не обгонят ни крылатые отряды, ни пехотные полки!
Вынул два пера из крыльев, глубоко воткнул их в землю, от довольства даже крякнул:
— Застолбил – так застолбил! А земли – то тут, похоже, — не объехать за неделю!…
Один плюхнулся на землю:
— Я же сразу говорил!
Тут какое-то движенье их вниманье привлекает, за ближайшими кустами слева явно кто-то есть.
Грифон делает сигналы, мол, сейчас зверька поймает, дескать, очень даже кстати и пора уже поесть.
Но тут ветки распахнулись, и навстречу им выходит в латах солнечного света той Заставы Постовой.
Грифон мрачно: «Мы с тобою опоздали, братец Один!..».
Тот вздыхает облегчённо:
— Опоздать нельзя Домой.
Взглядом профессионала Постовой им дал оценку:
— Ты, крылатый, остаёшься до тех пор, пока вернусь, ну а ты, двуногий, будешь мной представлен ЧЕЛОВЕКУ, приведи себя в порядок, приосанься и не трусь!
Один дерзко отвечает:
— Может где-то ты и главный, но командовать над нами право надо заслужить, пусть товарищ мой не светит, но его считаю равным, мы сюда прибыли вместе, нас и впредь не разлучить.
ПОСТОВОЙ заулыбался: Хорошо, идите вместе, но за птицу поручиться, к сожаленью, не берусь.
Грифон ринулся, но тут же начал буксовать на месте, словно в бурное теченье невзначай попавший гусь.
Один даже рассердился, кулаки сцепил упрямо:
— Если ты – колдун, то так бы сразу прямо и сказал.
— Я колдун? Ну, насмешили, сразу видно, вы – из ямы, он буксует, потому что некой корысти желал. Вы находитесь в Преддверье Вневещественного Царства, в нём особые законы, их придётся соблюдать. Так что временно придётся другу твоему остаться до тех пор, пока он будет своей корысти желать!
Один вовсе расхрабрился:
— Моё имя ОДА ИНЯ, я был создан среди Ночи, но Рассветом оживлён, где-то здесь живёт, наверно, тот, кому являюсь Сыном, и ему ты, вероятно, солнцеликий, подчинён!
— А меня зовут ОБРАДАР, я сегодня здесь дежурю, чтоб случайно не погибли те, кому пока не срок. Рудра вслед за вами выслал сногсшибательную бурю; рыбу дав вам и теченье, я немного вам помог. Ну а буря на болоте вас, наверно б, потопила, ты летел скелет скелетом, Птица выбилась из сил, ну а так она промчалась двадцатью верстами мимо, и над вашими главами даже дождь не моросил.
5 сентября 2003 г.
Один кашлянул смущённо:
— В безопасности ли Грифон, я ведь спрашиваю только, чтобы не переживать…Он, конечно, своенравный, что поделать – так воспитан, там, где все за счёт друг друга научились выживать. Но когда мы с ним летели, он устал, но чан не бросил, хоть взгляни на его когти, напрочь сломаны они, ну а мясо нарастает интенсивнее, чем кости, как он будет защищаться от погони, извини?..
ОБРАДАР сверкнул глазами из-под золотого шлема, непонятно, улыбнулся или ярость удержал:
— Вы в Преддверии ДВАРАКИ, в это Место ПРОТОТЕМУ не пробраться, даже если б он всю жизнь сюда бежал!
— Как же мы тогда добрались?
Это Грифон восклицает, начиная разбираться в обстановке кое-как.
— В это место попадают только те, кого пускают, а Вошедших – поселяют, не на птичкиных правах.
— Значит, вы меня пустили? – Грифон громко щёлкнул клювом, — Ну тогда давайте Место или прогоняйте прочь, я могу быть вам полезен, но не разлучайте с другом. Кто ещё ему сумеет Послужить здесь и помочь?!
В это самое мгновенье он уткнулся клювом в землю, ведь препятствие исчезло, а он явно напирал.
— Что же, эту цель, как видно, БОГ ОБИТЕЛИ приемлет, можешь присоединяться, раз УПАЛ ты, а не ПАЛ.
Странною идя дорогой, озирался всюду ОДИН – местность быстро изменялась, словно образы во сне, было даже впечатленье, что из тысячи полотен кто-то склеивал КАРТИНУ как внутри, так и во вне, и любой кусок ложился гармонично, точно, в тему, и другими заменялся общей канве не во вред.
ОБРАДАР дал объясненье: «Это образы, эмблемы! Всё, что видите наружи – вашего сознанья Герб! Это то, чем вы творите, Силу мысли подключая, чтоб воспользоваться этим матерьялом, надо знать ЧТО, КУДА, ЗАЧЕМ поставить, КАК улучшить, заменяя и как смысл обыграть! Чтоб ничего не потерять!»
У ворот дворца стояли снаряжённые отряды, тихим говором готовность, выражая двинуть в путь. Ни на ком нигде не видел Один боевой награды, и тогда спросить решился:
— Воевал тут кто-нибудь?
ОБРАДАР достал из ножен меч сверкающий закалкой, и, вручая ОДА ИНЕ, говорит: «На, замахнись…».
— Не могу я замахнуться, безоружного мне жалко, на базаре ведь не купишь и не выменяешь жизнь!
Грифон подхватил идею: «У меня стальные перья, если их метну, то раны воину не миновать, так что их боеспособность предлагаю так проверить».
ОБРАДАР махнул перчаткой:
— Можешь, птица, начинать!
В тот же миг стремглав, со свистом, воздух режа пополам, в направлении отряда десять перьев понеслось. ОДИН видел, как сверкнули острия их тут и там, и всю силу понимая их нешуточных угроз.
Первое перо упало, до бойца не долетая, словно кто-нибудь незримый его наземь опустил, два других сгорели в пепел, пухом с неба опадая, и неясно было, кто их и каким огнём спалил.
Остальные приближались к воинам неотвратимо, и казалось, силы нету встречу ту предотвратить. Два пера вдруг развернулись и помчались дальше мимо, остальные – кто руками, кто щитом успели сбить.
Но, гармонии согласно, те, которые свернули, обнаружили коварство и на Грифона неслись, скорость их была такою, словно их вот-вот метнули, и ОБРАДАР ему крикнул:
— Ну, теперь и ты держись!
Грифон тут же оторвался, на хвосте их оставляя, но потом замедлил скорость – дал им ближе подлететь, и потом в расчёте точном, крылья ветру расправляя, умудрился эти перья точно на их место вдеть!
Один ухнул облегчённо, посмотрел на ОБРАДАРА, тот чему-то улыбнулся, словно знал всё наперёд.
— Неплохого себе друга отыскал ты для удара…
— Для чего?
— Да для атаки, скоро что произойдёт.
Грифон шумно приземлился.
— Какова моя работа?
— Что ж, неплохо для начала, но вопрос сейчас не в том. Видел ты, как твои перья отразила эта рота? Не достигли б они цели, хоть посыпь ты их дождём!
— Ну, дождём я не сумею, перья долго отрастают, но когда мы нападаем стаей – это просто мрак!
Тут навстречу от фаланги кто-то быстро выступает, крепко пику прижимает к гибкой талии кулак.
— Покажи, на что способен, защищайся ОДА ИНЯ – ОБРАДАР, толкая в спину, Одина подогревал, тот немного наклонился, сапоги на землю скинул, огляделся и дубинку небольшую подобрал.
Схватка цепко завязалась: после первого удара с двух сторон пошло сближенье, стало лишнее мешать. И вояки закружились, обдавая лица жаром, правда, был напавший в шлеме, как и вся другая рать.
Отлетели палка, пика, мышцы с мышцами боролись, и поскольку ОДИН только их недавно нарастил, то, в конце концов, он сдался и сказал: «Имейте совесть! Мне б немного отлежаться – я бы точно победил!»
Тут соперник засмеялся:
— Да, неважно ты воспитан, ведь победа над собою – главная из всех побед; ну а я, напротив, часто выходил из драки битым. Я ли победил, меня ли – разницы особой нет. Главное, чтоб Сила Духа моего не растерялась, чтоб я был самим собою, о минувшем не скорбя.
ОДИН пристальней вгляделся: «Кто ты? Что-то показалось мне, что где-то мы встречались, и что знаю я тебя!»
— Ну ещё бы, ОДА ИНЯ, — воин шлем с себя снимает и, конечно, ОДИН сразу САБАОТА узнаёт, — Видишь, как порою странно, непредвиденно бывает, я Спасать тебя подался, а ты совершил налёт!
Тут все вместе засмеялись и объятия сомкнули, словно братья, что не виделись уже давным-давно.
— Представляешь, САБА, мы ведь чуть в пути не утонули, да, видать, оно не тонет, это самое…оно…
Хохотали до упаду, на траву затем присели и, забыв про тех, кто рядом, говорят наперебой.
— Я с отцом твоим встречался, он меня проверить в деле захотел, и вот, как видишь, я вступить готовлюсь в бой.
— Ну а я спешу с известьем, что готовится облава, и тебя, как ты объявишься – немедленно найдут…
— Не волнуйся, мы зверюгам не дадимся на расправу, твой Отец смиренен видом, но на самом деле крут! Он даёт мне ополченье, в деле ты его увидел, что ни Витязь – то находка, да и все – как на подбор. Так что ДОМ твой называют здесь — ВЕРХОВНАЯ ОБИТЕЛЬ, ну а я б назвал командным пунктом, с некоторых пор!